Личность в истории

Анастасия Христенко

Царевич Димитрий: подлинный и мнимый

У Ивана Грозного было восемь детей, но, умирая, он  оставил после себя только двух сыновей: слабоумного Фёдора от первой жены Анастасии Романовой и маленького Дмитрия от последней – Марии Нагой.

Судьба обоих наследников решилась в первые дни после погребения Ивана IV: Фёдора, поддержанного большинством бояр, посадили править в Москве, а Дмитрия с матерью и дядьями сослали на житьё в Углич.

Здесь царевич провёл своё детство. Если верить некоторым летописцам, он, хотя был ещё ребёнок, проявлял буйный нрав, мстительный характер и даже предрасположение к жестокости. Рассказывали, что Дмитрий охотно смотрел, как резали быков и баранов, а иногда пробирался в кухню и собственноручно сворачивал шею нескольким цыплятам. Однажды зимой, играя со своими сверстниками, царевич приказал слепить из снега двадцать человеческих голов и, дав им имена Годунова и других приближённых бояр своего старшего брата, с криком: «Вот что вам будет, когда я стану царствовать» - рубил им головы. 15 мая 1591 года Дмитрий при загадочных обстоятельствах был убит в Угличе.

Смерть его произвела громадное впечатление на современников, породив множество слухов, догадок и легенд. Широко распространено было мнение, что Дмитрий не погиб и был спасён верными людьми, а вместо него похоронили другого мальчика.

Во все времена были историки, допускавшие, что молодой человек, появившейся в Польше десять лет спустя и выдавший себя за сына Грозного, вполне мог быть таковым.

Разумеется, гораздо больше оснований считать его самозванцем, но и в этом случае нельзя не увидеть во многих его поступках несомненной внутренней убеждённости в том, что он именно тот, за кого себя выдаёт.

Следы его впервые обнаруживаются в 1601 году в Киеве. В то время никто ещё не знал ни его имени, ни происхождения. Он явился в образе молодого монаха, затерявшегося в толпе  богомольцев, достаточно долго прожил в Дерманском монастыре, а отсюда отправился в город Гощу, скинул монашеское платье и стал учиться в  Арианской Гощинской школе по латыни и по-польски. В 1603 году он объявился в Брагине, где поступил на службу к князю Адаму Вишневецкому.

Однажды Дмитрий опасно заболел и предъявил призванному духовнику бумаги, из которых следовало, что он не кто иной, как угличский  царевич Дмитрий, спасенный от рук посланных убийц дьяками Щелкаловыми и многими другими верными боярами. Из тех же бумаг следовало, что невинною жертвой злобы Годуновых пал малолетний сын священника Истомина, принятый убийцами за царевича. Дмитрий показал также золотой наперсный крест, украшенный драгоценными камнями, надетый, по словам царевича, его крестным отцом князем Иваном Мстиславским и особые приметы, подтверждавшие его знатное происхождение: бородавку на щеке, родимое пятно повыше правой кисти и то, что одна рука его короче другой. Еще не зная, верить ему в эту историю или нет, Вишневецкий не поскупился на лечение, и вскоре докторам удалось поднять Дмитрия на ноги.

Весть о московском царевиче, чудесно спасшемся от смерти, быстро распространилась между соседними панами. Тогда же слух о нем достиг Москвы и сильно встревожил Годунова, который стал немедленно добиваться его выдачи и обещал Вишневецкому пойти на уступки в территориальных спорах, если самозванец окажется в его руках.

В конце 1603 года Вишневецкий отвез Дмитрия к Юрию Мнишеку в Самбор. Здесь Дмитрий увидел старшую дочь Мнишека Марину, которая произвела на пылкого молодого человека неизгладимое впечатление. В конце марта 1604 года Вишневецкий и Мнишек привезли царевича в Краков. Претендента доставили к королю, и он признал его московским царевичем, хотя и не публично, назначил ему ежегодное  содержание в 40 000 злотых, но не хотел помогать ему явно войском от своего лица, а позволил панам делать это частным образом. За эту незначительную помощь Дмитрий обещал, по восшествии на престол, возвратить польской короне Смоленск и Северскую землю, дозволить сооружать в своем государстве костелы, ввести иезуитов, помогать Сигизмунду в приобретении шведской короны и содействовать в будущем соединению Московского государства с Польским. Сигизмунд поставил во главе предприятия Сандомирского воеводу Юрия Мнишека. Мнишек с торжеством привез царевича в Самбор, где тот предложил свою руку Марине. Предложение было принято, но свадьба отложена до утверждения жениха на московском престоле.

Мнишек собрал для будущего зятя 1600 человек всякого сброда в польских владениях, но подобных людей было много и в степях на окраине Московского государства, следовательно, сильная помощь ожидала впереди. 15 августа Дмитрий выступил в поход, а в октябре 1604 года вошел в пределы Московского государства. До весны 1605 года боевые действия продолжались с переменным успехом. В апреле пришла весть о смерти Бориса Годунова и воцарении его сына Федора, который не имел никакой популярности в войске. В мае царское войско, стоявшее под Кромами, присягнуло на верность Дмитрию. Царевич во главе сдавшегося войска двинулся к Орлу, где встретили его с поклоном выборные от всей Рязанской земли. Позднее стало известно, что царь Федор низложен. В каждом селении народ встречал царевича хлебом-солью.

Наконец 20 июня 1605 года царевич торжественно въехал в столицу при радостных восклицаниях бесчисленного народа. Въехав в Кремль, Дмитрий молился в Архангельском соборе, где, приложившись к гробу Грозного, так плакал, что никто не мог усомниться – это был истинный сын Ивана. Приближенные торопили с царским венчанием, но Дмитрий прежде послал за матерью, инокинею Марфой. Свидание Дмитрия и царицы инокини Марфы проходило при  бесчисленном стечении народа и ни у кого не оставило сомнений в том, что на  московском престоле истинный царевич.

30 июля Дмитрий венчался царским венцом от патриарха Игнатия. Вслед за тем посыпались милости. Возвращены были из ссылки все опальные прежнего царствования. Филарета Романова возвели в митрополиты Ростовские. Прощены и возвращены в Москву Василий Шуйский с братьями, получили прощение и все Годуновы. «Есть два способа царствовать, - сказал однажды Дмитрий, - милосердием и щедростью или суровостью и казнями; я избрал первый способ; я дал Богу обет не проливать крови подданных и исполню его». Всем служилым было удвоено содержание; помещикам удвоили их земельные наделы; все судопроизводство объявлено бесплатным; запрещены потомственные кабалы; крестьянам разрешено было уходить от помещика, если тот не кормил их во время голода. Уничтожены были всякие препятствия к выезду из государства, а также к переездам внутри него.

Исполняя обещание вступить в брак с Мариной Мнишек, Дмитрий отправил в Краков посольство. Дмитрий настойчиво звал невесту в Москву, но будущий тесть выжидал, как сложится судьба его протеже. В Польшу приходили противоречивые слухи о новом государе. С одной стороны, говорили, что народ его любит и ласкает, а с другой – что не доверяет ему вполне и подозревает в самозванстве.

И то и другое было верно. Почти что с первого дня по столице пошел ропот недовольных. Говорили, что царь любит иноземцев, ест и пьет с ними, не соблюдает постов, ходит в иноземном платье, завел музыку, хочет от монастырей отобрать достояние, тратит без толку казну, затевая войну с турками, раздражает шведов в угоду Сигизмунду и намерен жениться на поганой полячке.

Во главе недовольных стоял князь Василий Шуйский. К нему присоединились князь Голицын, князь Куракин, Татищев и кое-кто из духовных сановников. Сторонники Шуйского распространяли недовольство между стрельцами, а в январе 1606 года составили план убийства царя.

24 апреля 1606 года в Москву, наконец, прибыл Мнишек с дочерью. С ним приехало несколько знатных панов с толпою всякой челяди и шляхтичей. Всех гостей было более двух тысяч человек. Начались роскошные обеды, балы и празднества. На одни дары Марине и полякам Дмитрий издержал огромные суммы. Царь, казалось, обо всем позабыл и только предавался удовольствиям. Вызывало возмущение поведение приехавших поляков. Среди них было много гайдуков-малороссиян, людей буйных и неуемных. Марина также очень не понравилась русским, как своим западным платьем, так и тем, что оставалась католичкою.

Все это вместе – наплыв буйных иноземцев на улицах Москвы, пренебрежение к православию, выказанное царицей, а также множество нелепых слухов, усиленно разносимых врагами царя, вызвало возбуждение и брожение среди москвичей. Этим и воспользовались заговорщики. Решили сначала отметить дома, в которых стоят поляки, а рано утром ударить в набат и закричать народу, будто поляки хотят убить царя и перебить думных людей: народ бросится бить поляков, а заговорщики покончат с царем.

На рассвете 17 мая Шуйский велел отворить тюрьмы, выпустить преступников и раздать им топоры и мечи. Ударили в набат на Ильинке, а потом и во всех других церквах. Главные руководители заговора – Шуйские, Голицын, Татищев верхом выехали на Красную площадь в сопровождении толпы около двухсот человек. Народ, услышав набат, сбегался со всех сторон, а Шуйский кричал: «Литва собирается убить царя и перебить бояр! Идите бить Литву!» Народ, многие с мыслью, что в самом деле защищают царя, другие – из ненависти к полякам за своевольство, третьи – просто из страсти к грабежу, с криками бросился на поляков. Василий Шуйский в сопровождении приближенных заговорщиков въехал в Кремль. Дмитрий, разбуженный набатным звоном, пытался бежать, но был схвачен стрельцами и передан заговорщикам после того, как посланный к царице Марфе князь Голицын сказал, что Марфа ответила, что сын ее убит в Угличе, а это самозванец, и что Нагие подтверждают ее слова.  Тогда отовсюду раздались крики: «Бей его!  Руби его!». Выскочил из толпы Григорий Валуев и выстрелил в Дмитрия, сказав: «Что толковать с еретиком: вот я благословляю польского свистуна!». Другие дорубили несчастного и бросили труп с крыльца. Тело убитого царя положили на Красной площади на маленьком столике, на грудь положили маску, а в рот воткнули дудку. В продолжение двух дней москвичи ругались над его телом, затем погребли на убогом кладбище за Серпуховскими воротами. Но пошли разные слухи: говорили, что сильные морозы стоят благодаря волшебству расстриги, что над его могилой делаются чудеса. Тогда труп его вырыли, сожгли на Котлах и, смешав пепел с порохом, выстрелили из пушки в ту сторону, откуда он пришел.

Литература:

Рыжов К. Все монархи России. – М.:Вече, 2003. 

Оглавление